С виду Уэлен – обычный поселок. Его обитатели охотятся, рыбачат, собирают в тундре ягоды и коренья. Но есть у Уэлена особенность, которая отличает его от других чукотских селений. Вот уже более ста лет он является центром художественного промысла. Здесь живут резчики и граверы по кости, работы которых можно увидеть в Москве и Санкт-Петербурге, в Берне и Вашингтоне.

Косторезному искусству чукчей и эскимосов не менее двух тысяч лет. В древности в каждом прибрежном селении были свои мастера, изготавливавшие из моржового клыка амулеты и обереги. В начале ХХ века, когда у берегов Чукотки стали часто появляться иностранные шхуны, на смену ритуальному искусству пришел художественный промысел. Охотники и оленеводы в свободное время вырезали из моржовой кости фигурки зверей и птиц, покрывали моржовые клыки графическими изображениями сцен морской охоты. Косторезные изделия обменивали у моряков на порох, табак, чай. Заезжие китобои и торговцы, увозя с Чукотки экзотические сувениры, едва ли подозревали, что приобрели бесценные произведения народного искусства, за которыми вскоре будут «охотиться» многие музеи мира.

Ведущую роль в становлении нового ремесла играли уэленцы. В 1920-х годах они создали сезонную бригаду резчиков по кости и начали преподавать косторезное дело в местной школе, а в 1931 году в поселке открылась первая на Чукотке косторезная мастерская. Возглавил ее Вуквутагин. Потомственный зверобой, знаток анатомии и повадок полярных животных, художник, обладавший тонким вкусом, он создавал лаконичные и выразительные образы медведей, тюленей, моржей. Избегая излишней детализации, Вуквутагин мастерски передавал особенности зверей, изображал их в наиболее характерных позах.

Сначала в косторезной мастерской работало 5-7 человек, но вскоре профессиональных резчиков и граверов стало значительно больше. Во многом это было связано с деятельностью приехавшего на Чукотку искусствоведа А.Л. Горбункова. Прежде чем отправиться на Север, он несколько лет изучал художественную культуру арктических народов. Главной своей целью исследователь считал не навязывание народным художникам стереотипов европейской культуры, а, напротив, раскрытие их собственных творческих возможностей. В середине 1930-х годов в «уэленской косторезке» создавались и миниатюрные скульптуры северных животных, и цветные гравюры на цельных моржовых клыках, и украшенные резьбой и гравировкой изделия прикладного характера – шкатулки, пеналы, броши.

А.Л. Горбунков справедливо полагал, что для народного искусства особое значение имеют коллективные формы творчества. По его настоянию резчики и граверы совместно обсуждали сюжеты будущих произведений. Эти обсуждения превращались в настоящие спектакли-пантомимы, помогавшие мастерам найти наиболее точные и яркие образы. Относясь чрезвычайно бережно к национальным традициям северян, А.Л. Горбунков вместе с тем пытался привнести в творчество уэленцев новые элементы. Он первым познакомил их с карандашами, предложив создавать на бумаге эскизы будущих скульптурных и графических композиций. Многое сделал А.Л. Горбунков для того, чтобы в Москве, в Третьяковской галерее, открылась в 1937 г. выставка произведений народного искусства Чукотки. Благодаря этой выставке сотни людей впервые узнали о необычном художественном феномене – косторезном искусстве Уэлена.

Тяжело отразилась на жизни уэленцев Великая Отечественная война. Погиб на фронте талантливый гравер Вуквол, (косторезная мастерская в Уэлене носит теперь его имя), многие резчики и граверы были вынуждены в годы войны заниматься только охотой или оленеводством. Столь же тяжелая ситуация сохранялась и в послевоенные годы. Однако неблагоприятная для художественного промысла обстановка не вызвала, к счастью, его угасания. 1940-50-ми годами датированы лучшие произведения Веры Эмкуль, первой чукотской женщины, ставшей гравером. Ее творчество во многом определило путь, по которому пошло развитие чукотской гравировки в последующие десятилетия. Эмкуль и ее ученицы – Елена Янку, Галина Тынатваль, Лидия Теютина – привнесли в гравировку на моржовых клыках новые мотивы. В их работах доминировали нежные, лиричные тона, тонкие, изысканные линии, героями произведений становились, как правило, персонажи старинных чукотских сказок – «заоблачные девушки», великаны, гигантские орлы.

Еще одним новым явлением, появившимся в косторезном искусстве уэленцев в середине ХХ века, стали многофигурные скульптурные композиции. Создание скульптурных групп требовало более высокого мастерства и более сложного художественного мышления. Одним из первых резчиков, кто стал работать над скульптурными композициями, был Хухутан. Широкую известность получила его работа «Охотник и морж». Изобразив своего соплеменника, охотящегося с копьем на моржа, мастер создал глубоко символичный образ Севера. Маленькой фигурке охотника противостоит огромный морж. Человек показан в движении, его поза сложна и динамична. Зверь, напротив, спокоен и неподвижен. Тяжеловесная, величественная фигура лежащего на льдине моржа становится в композиции Хухутана символом суровой арктической природы.  

Показать человека в момент наивысшего напряжения сил стремился другой знаменитый уэленский резчик середины прошлого столетия – Туккай. Одна из самых известных его работ – «Нападение волков на оленье стадо». Мчатся испуганные олени, спешат им на помощь люди... Характерная черта туккаевской скульптуры – индивидуализация образов животных. Среди бегущих оленей нет двух одинаковых фигурок. Объясняется это тем, что Туккай, как многие старожилы Уэлена, был не только морским охотником, но и оленеводом. Он несколько лет кочевал по тундре с оленеводческой бригадой и «знал в лицо» каждого оленя в стаде. Важной особенностью скульптурной композиции Туккая, других подобных работ является включение в них графических изображений. Художник выполнял рисунок на подставке, гравировка дополняла и развивала сюжет скульптуры. 

Гуманистическое начало, ставшее постепенно неотъемлемой чертой косторезного искусства Уэлена, обусловило появление в нем нового образа человека. Резчики по кости стали создавать изображения своих односельчан, занятых обычным, будничным трудом. Они стремились показать повседневную жизнь северян, лишенную, на первый взгляд, героики. Так появились «Женщина с ношей» Владимира Татро, «Резка жира» Анатолия Тымнетагина, «Первая добыча» Виктора Теютина, другие работы, посвященные «арктическим будням». Небольшие скульптуры из моржового клыка или китовой кости (с 1970-х годов уэленцы стали часто использовать этот материал) достоверно воспроизводили облик коренных жителей Чукотки, их черты лица, позы, движения. И как это нередко бывает с подлинными произведениями искусства, скульптуры приобретали, возможно, помимо воли авторов, особый философский смысл. Так сформировалась своеобразная портретная галерея мужественных и немногословных людей, выросших в суровом арктическом краю, с детства привыкших к опасности, к тяжелому труду, к сопряженной с риском морской охоте.

Тема охоты по-прежнему оставалась главной в творчестве уэленцев, поскольку и во второй половине ХХ века морской зверобойный промысел играл важную роль в их жизни. Однако в раскрытии этой темы произошли перемены. Внутренний мир охотника, глубинная связь человека с природой – вот что стремились отразить в своих работах резчики 1970-80-х годов. Особенно показательно в этом отношении творчество Льва Никитина. Одна из его скульптур носит название «В ледяном плену». Мы видим трех мужчин, сидящих в небольшой лодке и зорко вглядывающихся в даль. Охотники ждут, когда расступится лед и удастся вернуться на берег. Ситуация предельно драматична – «ледяной плен» может закончиться гибелью зверобоев, – но герои Л. Никитина сдержаны, внешне спокойны. Глядя на их усталые лица, на большие натруженные руки, зритель проникается глубокой симпатией к этим людям, чувствует свою сопричастность с теми, кто дерзнул бросить вызов Ледовитому океану. Аналогичные чувства вызывает скульптура «Охотник и лахтак». Напряженная фигурка зверобоя и спокойный, словно не чувствующий боли тюлень объединены Л. Никитиным в одну пластическую массу, слиты воедино. Они не столько противостоят друг другу, сколько образуют единое целое. Человек и зверь, по мысли художника, – неразрывные части одного и того же мира, связь между ними органична и многогранна.

В 1970-80-х годах в искусстве уэленцев формируется еще одно новое направление. В их работах появляются мотивы древнеэскимосского орнамента. Тонкие черные линии, выполненные в технике гравировки, подчеркивают белизну моржового клыка, придают скульптуре таинственность и декоративность. Обращению резчиков и граверов Уэлена к художественным приемам своих далеких предшественников способствовало проведение в поселке и его окрестностях археологических раскопок, а также специальная образовательная программа, которую подготовили для Уэленской мастерской сотрудники Научно-исследовательского института художественной промышленности Т.Б. Митлянская и И.Л. Карахан. Приезжая в Уэлен на протяжении многих лет, московские искусствоведы рассказывали народным художникам об искусстве Чукотки первых веков нашей эры, о резьбе и гравировке эскимосов Аляски, Канады, Гренландии.

В последние десятилетия ХХ века образы прошлого все чаще стали появляться в уэленском косторезном искусстве. Герои старинных преданий, охотники и оленеводы в национальных одеждах стали для резчиков и граверов Уэлена яркими символами исчезающей безвозвратно древней и мудрой культуры предков. 

Конец минувшего столетия принес уэленским художникам новые испытания. Косторезная мастерская оказалась на грани закрытия. За неуплату долгов коммунальные службы отключали отопление и электроэнергию. Мастера годами не получали заработную плату. В поселковом магазине отсутствовали самые необходимые продукты. Ситуация в Уэлене была в это время такой, как в военные и послевоенные годы. Но так же, как полвека назад, несмотря на трудности и невзгоды, уэленские резчики и граверы продолжали работать. 

Как удалось косторезному промыслу выжить в этих тяжелых условиях? Историкам и искусствоведам еще предстоит найти ответ на этот вопрос, но одну из причин можно назвать уже сегодня. Для современных жителей Уэлена резьба и гравировка по кости – не только занятие, приносящее доход. Костяные фигурки зверобоев и полярных животных, гравированные моржовые клыки являются для уэленцев нитью, что соединяет их с бесчисленными поколениями предков. В эпоху, когда стремительно исчезают родные языки коренных жителей Чукотки, когда уходят в прошлое существовавшие веками традиции, косторезное искусство становится для северян важным компонентом духовного самосознания, одним из ярких проявлений их национальной культуры.

Михаил БРОНШТЕЙН,
кандидат исторических наук